|
// Главная //История // События // Литература // Рецензии // Архив // Пректы // Книжная лавка // Отзывы // |
|||
|
- проза - поэзия - драма - публицистика
|
ПОДБОРКА СТИХОВ |
||
|
Время
Запускаю свой кораблик бумажный в Трою, в Трою, за Еленой и славой и бегу за ним вдоль ручья, за него молюсь Посейдону.
Двадцать лет пройдет: вернется кораблик. И с Еленой вернется, и со славой… У ручья его встречу – заплачу, в кольца времени стрелу пущу.
Елена
Хор: Нет, не Елену, нет, - себя найти в троянском искупительном пути, в двукратной и спасительной дороге, которую нам выдумали боги.
Поднять весло, и тем к себе привлечь размеренно-эпическую речь, и Нестора споить вином дорог, чтоб он в стихах солгать о нас не мог.
И не Елену, нет, - себя искать, как ищет славы гибнущая рать, когда, под вышним кланяясь серпом, она погибнуть жаждет, а потом –
воскреснуть, в песни новые войти, привлечь иных к безумному пути, Эзопом стать, и сотни лет прождать, пока тот зов услышат и проснутся.
Менелай: И всё-таки – Елена! И всё-таки – Елена! Особенно во сне.
И не морская пена, а женская измена ночами снится мне.
Мне снится грудь Елены, упругая и жаркая не в моей ладони. Мне снится живот Елены, который вспахивают не мои ночные кони. Мне снится спина Елены, серебряная не под моим языком. Мне снятся бёдра Елены и снится… Но об этом – потом…
Желанна трижды Троя, и завтра перед строем Париса встречу я.
Но боги всё подстроят, и облако сокроет прекрасного вора.
Воров всегда скрывают какие-то таинственные облака. Несть им числа. Ненавижу облачность. В каждом облаке таится похититель. Так сказать, слепой золотой дождь…
И всё-таки – Елена! И всё-таки – Елена! Особенно – под утро. Особенно – во сне.
В чужом окне Тёплый мир шьет женщина в окне: ласковые тени по стене.
Тёплый мир – неясный полубред – лампою оранжевой согрет.
Показалось, что её рука щёку мне погладит. Вот щека…
А снаружи – вечность и мороз, и звезда пронзительна до слёз.
Афродита Жестокое море стало ласковым после заката, и была Афродита, и мы с нею пошли куда-то, и у публичного дома я заплатил с тоской за вход, а она – за выход из пены своей морской.
А потом мы ждали триеру: два камешка из глубин, два кусочка пористой пемзы, из которых один любим, - Я, готовящийся стать пеной, и ОНА, пришедшая из небытия, и ОНА, с ещё влажными пальцами, и с высохшим сердцем Я.
А ещё мы ждали триеру. Но кормчий о нас забыл. … и я обратился в пену…
* * * Господи, снятся мне руки твои (не Твои только, Господи, а ее), и это – словно поют соловьи, ну всё поднебное соловьё.
Господи, снится мне тело твое (не Твое только, Господи) много лет: тело – словно под телом жнивье, пот мой взявшее, давшее – хлеб.
Господи, снится мне слово твое (не Твое, Господи, не обессудь!). И это – главное, отчего еще дышит моя грудь.
Мое поколение
1. Наверно, были мы поэты, хоть прозе жизни отдались… Какие знали пируэты, в какую воспаряли высь!
Мы ожидали: бог рассудит, и верили, как повелось, что наше имя славным будет, пока оно не продалось.
И жили вроде бы по богу, но где-то в возрасте Христа нас распинали понемногу, хоть обходилось без креста.
Пока звонили (важный нумер!), пережидали перегиб, в нас потихоньку Моцарт умер (о, в скольких русских он погиб!).
Спи, Амадей! Твои науки пробились в неурочный час. И только «Реквиема» звуки напоминают нам о нас.
2. Из красной кирпичной стены, из заклетей парков воздушных возникли замедленно мы как племя чужих, но послушных.
Когда достиженья хозяйств свинели в больших павильонах, мы были лишь племя влюбленных в «Das Ewige», «Schönheit», «Geist».
Чужие слова никогда не крали бы нашей личины, но крытые жестью машины возили отцов в никуда.
И Дама С Веслом не несла в себе Олимпийского знака, лишь частью Утраты была, печальной звезды Зодиака.
И в парке торчал Парфенон, такой же фальшивый и грустный, как будто предатель Синон его сотворил, безыскусный.
В эпоху Троянских коней, в краю казнокрадства крутого мы думали: честное слово изгонит бесовских свиней.
Но свиньи к обрыву не шли; тогда – из святого упрямства – мы сами ушли от земли в надежде вкусить постоянство.
3. Поколенье мое обмануто. Нам осталась одна лишь водка. Трепетание крыльев Таната ощущается очень четко.
Остается сосуд Пандоры, ну и то, что в нем остается… Остальное украли воры. Будем верить, что им икнется.
На малой родине
Незначительные огрехи – несвоевременная прополка грядок, поглощение самогона, воровство государственного имущества – как будто не нарушали общеизвестный порядок, но, впрочем, и не давали предсмертного преимущества.
Все уходили: каждый раз на перроне, приезжая в родные пенаты, ожидая законной встречи, я сталкивался с отсутствием кого-то из чичероне и не хватало чьей-то до боли знакомой речи.
Мне говорили: тот – умер от апоплексического удара, тот – сгорел в алкогольном сладостном упоенье. И казалось: из антиобщественного угара порождалось общественное движенье.
А на кладбище, как и раньше, стекались люди и подымались рюмки в такт памяти и смиренья, и незнакомых мне девушек томили набрякшие груди, которыми будут вскормлены новые поколенья.
Деревенские соседи
Временами соседи выглядывали из-за заборов. Я не всегда замечал их привычные лица. За их спинами похрюкивал честный боров или кудахтала яйценосная птица.
Иногда соседи интересовались глазами что у кого берется, а коль не случалось понять, их глаза заволакивались сочувственными слезами, а губы артикулировали: «.. … ….!»
Соседи периодически вешались на веревке от неверной любви или от деревенской тоски, и шныряли под ними мыши-полевки, покуда их не шугали очухавшиеся мужики.
Соседей обычно хоронили станицей, потому что все были свахи иль свояки. И в отлете покойные были подобны птицам, которых близкие не докормили с руки.
Соседи взлетали в небо организованными рядами, воспаряя на свет космического маяка… А оставшиеся в живых потихоньку рыдали, помня теплые крынки соседского молока.
Годовщина смерти сестры
В нелепой и тоскливой круговерти тебя мы забывали понемножку. Но Год минует: Керберу и Смерти я приношу медовую лепешку.
И милостиво боги позволяют на землю грешную тебе на час вернуться. Орфеи сельские на дудочках играют. Они – оплачены. Они – не обернутся.
Ты поднимаешься на свет, от солнца млея. Шагаешь по родимым палестинам… Как провести нам вместе это время? И время ли удастся провести нам?
Лотофаг
Я вкусил сладкий лотос и забыл свою Родину. Я не эллин уже, хоть не варвар еще.
Я уже не мужчина, хоть еще и не женщина. Я – Тиресий двуполый, мудрец и мудак.
Мои уши глухие помнят Родины песни. Мое мертвое сердце вспоминает: «Тик-так».
Авторская страница будет постоянно пополняться творческими работами . |
|||
|
-фото -видео
|
|||
|
НАШИ РЕКВИЗИТЫ
Редактор сайта Анна Мамаенко mamajanka@mail.ru
Администратор сайта
|
|||
|
Друзья и партнеры
|
|||
|
// Главная //История // События // Литература // Рецензии // Архив // Пректы // Книжная лавка // Отзывы // Данный сайт "Пункт приема - 1" является правопреемником одноименного старого сайта. "Пункт приема - 1" является интеллектуальной собственностью Литературно - театральной группы "Пункт приема". Руководство сайта всегда придерживается соблюдения авторского права. Мы НЕ РАЗМЕЩАЕМ публикации: порнографического, садистского, политического, экстремистского и параноидального характера. Копирование и цитирование материалов сайта, с обязательной ссылкой на него.
©
Интеллектуальная собственность! Сайт преобразован 25 декабря 2009г.
|
|||
